Историческая наука русского зарубежья. Проблема социализма на страницах журнала"Современные записки"

ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 11 октября 2007
ИСТОРИЧЕСКАЯ НАУКА РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ. ПРОБЛЕМА СОЦИАЛИЗМА НА СТРАНИЦАХ ЖУРНАЛА "СОВРЕМЕННЫЕ ЗАПИСКИ"
Автор: М. Г. Вандалковская


Журнал "Современные записки" - один из самых крупных и долговременных эмигрантских журналов. Он выходил в Париже в 1920 - 1940 гг. "В зарубежной русской журналистике, - писал М. Осоргин, - есть свой классик - "Современные записки". По долголетию, по составу ближайших сотрудников, по терпимости и бесстрастию, вообще по солидности и маститости - журнал без соперников" 1 . И действительно, среди многочисленных эмигрантских изданий "Современные записки" занимали особое место. Это был единственный "толстый" эмигрантский журнал, обнимающий прозу и поэзию, политику и науку, культуру и искусство. Вся эмигрантская писательская и культурная элита принимала в журнале самое активное участие. Л. Андреев, К. Бальмонт, Н. Берберова, И. Бунин, А. Белый, З. Гиппиус, В. Зензинов, Б. Зайцев, А. Ремизов, Н. Тэффи, В. Ходасевич, А. Шмелев - далеко не полный перечень блистательных имен писателей и поэтов.

Журнал не являлся в привычном смысле общественно-политическим и даже учредители провозгласили его "свободным" от политики. Однако он был общественно-политическим по самому своему существу. В нем публиковались общественные деятели, политики, публицисты и ученые (М. В. Вишняк, Н. Д. Авксентьев, И. И. Бунаков-Фондаминский, Г. П. Федотов, Е. Д. Кускова, Ст. Иванович, П. Н. Милюков и др.).

Революция и реформа, власть и народ, демократия и право, деспотизм и свобода - постоянные темы журнала. Они звучали и в прозаических и поэтических произведениях, а также в научных статьях.

Лидеры политической и культурной жизни дореволюционной России, оказавшись в эмиграции, не могли жить изолированно от своей страны. Их волновала и мучила судьба России, ее будущее. Историки, философы, публицисты, писатели и поэты стремились осмыслить все, что произошло с Россией, понять истоки революции, происходящие в стране процессы, раскрыть сущность советской власти.


--------------------------------------------------------------------------------

* Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ. Грант N 02-01-00140а.

--------------------------------------------------------------------------------

В первом номере журнала была опубликована его программа. В ней говорилось, что идейные основы журнала базируются на завоеваниях русского освободительного движения XIX в. Республиканская форма правления, федеративное устройство России, местное самоуправление, передача земли трудящимся, демократические свободы составляют итог достижений российской истории, которые воплотились в Февральской революции 1917 г. В программе речь шла и о необходимости демократического обновления России после "тяжкого опыта истекшего трехлетия" и о том, что воссоздание России несовместимо с существованием большевистской власти. Журнал призывал к объединению всех демократических сил как в эмиграции, так и в России при осознании, что коренные перемены в России возможны лишь "в меру самодеятельности внутренних сил самого русского народа", а эмиграция может только "споспешествовать" им.

На первый план учредители журнала ставили перед собой задачу создать печатный орган "независимого и непредвзятого суждения обо всех явлениях современности" с точки зрения (как они подчеркивали) очерченных руководящих начал 2 .

Важно отметить, что, хотя журнал объявлялся внепартийным, он в значительной мере отражал народническую традицию. Редакторы журнала И. И. Бунаков-Фондаминский, Н. Д. Авксентьев, А. И. Гуковский, В. В. Руднев и М. В. Вишняк были эсерами.

Проблема социализма - одна из коренных проблем, рассматриваемых в "Современных записках". Это естественно, поскольку народническая вера в социализм являлась основой политических настроений редакции.

Осмысливалась история социализма, вопросы связанные с его назначением, теоретическими основами, генезисом и содержанием, проблемы соотношения социализма и капитализма, социализма и демократии, тенденций современного и будущего социалистического строя.

Стремление соотнести социалистические теории крупных представителей этого учения с декларируемым в Советской России социалистическим строем, понять его истинные и ложные основы, окончательно утвердить и проверить собственные позиции, наметить пути социалистического переустройства будущей России - характерные черты статей журнала. "Современные записки" выступили проводником так называемого нового социализма, который был основан на возрождении основ немарксистского социализма, критическом осмыслении большевизма и учете политических и экономических достижений современных им западноевропейских стран.

"Социализм не может теперь быть только идеалом, идеологией, теорией, - писал один из авторов журнала, известный в эмиграции специалист по истории социалистической мысли, Ст. Иванович. - Больше того, социализм не может теперь быть только движением.



Социализм должен теперь быть и делом, реальным строительством не только будущей, но и настоящей жизни" 3 .

Статьи М. В. Вишняка, В. В. Руднева, Е. Юрьевского, С. Ивановича, С. Загорского, Ф. Степуна, Н. Авксентьева, Е. Кусковой и других содержат широкий круг проблем, связанных с теорией и практикой социализма.

Социализм авторы "Современных записок" считали несовместимым с большевизмом.

Большевизм оценивался ими как явление русской истории, однако, не признавался имманентным ей, т.е. не являлся продуктом "русской души", не вытекал из русской действительности с безусловной необходимостью, не был предопределен национально-религиозными и другими основаниями. И в этом смысле они считали большевизм исторической случайностью, которая осуществилась в силу сложившихся условий 4 .

Советская республика представлялась им типичным феодально- крепостническим государством, в котором отсутствует равенство, свобода, защита личности; для нее характерны террор, деспотическое насильственное обезземеливание крестьян, экспроприация производства, понижение культуры, анархия, нищета, система государственного рабства 5 .

Вишняк считал, что в ленинизме социализм из свободолюбивого и гуманитарного учения выродился в теорию и практику предельного насилия 6 . Иванович квалифицировал большевизм как особый образ мыслей, способ узурпировать власть и называл его карикатурой на социализм 7 .

В теоретическом плане большевизм признавался как хаотическая смесь идей марксизма, бакунизма, бланкистской заговорщической теории, синдикализма, анархизма, "приправленного национально-квасным славянофильским мессионизмом".

В большевистской теории представители народнической идеологии видели отрицание национального, специфически русского начала, самоценности России и русского народа, и считали, что характерное для большевиков "столь оригинальное усвоение западно-европейского идеала привело к тому, что господство этого идеала равносильно отрыву России от европейской цивилизации" 8 .

Закономерной была постановка вопроса об отношении большевизма и марксизма. В противовес утверждениям большевиков о безусловном их следовании марксистской теории и методологии, эмигрантские авторы указывали на неадекватное восприятие большевиками марксизма и отступление от него. Признанный эмигрантами авторитет политической мысли Каутский отмечал, что большевики "выбросили за борт марксистскую систему мышления", не учитывали отрицательного отношения Маркса ко "всему абсолютному", не понимали, что его позиция всегда определялась конкретными условиями; большевиков он упрекал в игнорировании эволюции Маркса, в непризнании негативного отношения Маркса к насилию и террору в 70-е годы 9 .

На страницах журнала обсуждался вопрос и о сравнении французской и российской Октябрьской революций. Если большевики ссылались на Парижскую коммуну как на "свой образ и оправдание", то западноевропейские социалисты и эмигрантские ученые считали, что Парижская коммуна и Советская республика глубоко отличались по своим "исходным положениям и методам". Их сходство они усматривали в том, что обе эти формы государственности стали результатом войн. Кроме того, в обеих революциях участвовал пролетариат. Русская революция, по их мнению, не являлась простым повторением фаз французской революции XVIII в. В России сочетались крайний примитивизм и достижения "высшего развития", "отзвуки революции XVIII века" смешивались с достижениями промышленного пролетариата. Аналогию между французской и русской революциями авторы "Современных записок" видели в близости большевиков не с якобинцами, которые были верны идее парламента и всеобщего избирательного права, а с бонапартистами. Бонапартистское вырождение большевизма Каутский признавал не опасностью, которая грозит в отдаленном будущем, а тем состоянием, в котором Россия пребывает уже десяток лет 10 . "Любовное отношение к политике крови", отталкивание от принципа личности и духа свободы, подчинение прав граждан нуждам одного класса - черты, характерные для фашистской или евразийской диктатуры 11 .

Политика военного коммунизма и нэп оценивались в "Современных записках" лишь как "модальности советской власти". Нэп, с их точки зрения, не являлся новым поворотом, не означал отказ от коммунизма (которого не было, а капитализм не исчезал). Он был продолжением "упирающейся в тупик утопической политики", направленной на привлечение к строительству социализма капиталистических специалистов и организаторов. При этом подчеркивалось, что большевики, вводя нэп, руководствовались не социально- экономическими соображениями, а политическими. "Здесь смыкаются все концы, писал Вишняк. - Здесь корень вещей [...] политика оказывается "первее" экономики, "надстройка" - независимой от базиса. Это явное возвращение от марксова "Анти-Дюринга к антимарксистскому Дюрингу". Это едва ли не худшего вида ревизионизм, - для которого политическое движение все, а "цель" - социально-экономическое освобождение - "ничто", приносимое в жертву сохранению руководства движением" 12 .

Политика советской власти по отношению к крестьянству характеризовалась в журнале пагубной, варварской, сбросившей крестьянство "ко дну". "Не помещика согнал с земли большевизм (он был согнан до большевизма), а крестьянина" 13 , - утверждал Иванович. В аграрной области большевизм вообще признавался контрреволюционной силой, поскольку, ослабляя и разоряя крестьянство, он ослаблял гарантию антиреставрации помещичьего класса.

Бесплодность государственного капитализма, эксплуатация при котором больше, чем при капитализме, кризис идеологии и партии, скомпрометировавшей себя, борьба Сталина с Троцким, идеологов "кузькиной матери", влюбленных в диктатуру, победа над оппозицией, победа "кулака во плоти над кулаком" - "реалистической щуки над идеалистическим карасем" 14 - все эти явления обнаруживают сущность и одновременно бесперспективность так называемого социалистического эксперимента. "Провал Великого Октября, - писал Вишняк, - троякий. Моральный, ибо он оказался бездушнее самодержавия. Это о нем возвещено 3 арату строй - "Некогда они мечтали стать героями; сластолюбцами стали они теперь; позорен и ужасен им теперь герой". Экономический, ибо он взрастил анархию и нищету горше капиталистической. Наконец, политически он кончает ликвидацией того, ради чего начал свое историческое деяние и что составляло его смысл и основание" 15 .

"Современные записки" предрекали большевизму неминуемую гибель - в ходе советской истории гибла созданная им социальная иллюзия. В статьях журнала справедливо утверждалось, что большевизм был нужен массам только как грандиозная ставка на социальную революцию, понимаемую "в стиле опрокинутой буржуазной пирамиды" 16 . Когда же рассеялись эти иллюзии, в народе стали преобладать растерянность, осторожность и покорность.

Однако, как проницательно замечали Вишняк, Иванович, Ф. Степун и другие авторы журнала, гибель большевизма не означала его уничтожения. Вишняк утверждал, что после падения советской власти большевизм надолго, возможно на десятилетия, останется неизжитым. "То вечное, - писал он, - что оседает в исторической памяти в качестве идеи, легенды или мифа, определяется не длительностью во времени, не сроком эмпирического бытия, а качеством, особливым и неповторяемым, коим отмечено явление, событие, человек" 17 .

Для исчезновения большевизма необходимо внутреннее преодоление большевизма "в узких пределах средней индивидуальной советской души". Квалифицируя большевизм не только как теорию и практику, но и как особый образ мыслей, метод сохранения у власти, эмигрантские авторы утверждали, что "имеется масса непреодоленного внутренне большевизма во многих даже из тех русских людей, которые готовы задушить большевика собственными руками" 18 . Поэтому освобождение от большевизма - долгий и трудный процесс.

Для эмигрантского восприятия очевидным было, что большевизм скомпрометировал социализм, революцию, рабочий класс, демократическую Россию, что политика Советской России нанесла большой удар социалистическому движению во всем мире, культивируя террор, деспотические приемы управления, "узколобый фанатизм", пренебрежение к проблемам духовной культуры.

В этой связи актуальное значение приобретал вопрос осмысления русского опыта. "И Каутский, и Штребель в Германии, и Отто Бауэр и Эйленбоген в Австрии, и Сидней Вебб в Англии, - писал Загорский, - отвергли "русский опыт" с точки зрения прежде всего интересов пролетариата" 19 , поскольку пролетариат экономически тесно связан с капитализмом, который большевики призваны были разрушить.

"Задача европейского социализма по отношению к "коммунизму", - обобщал эту мысль К. Каутский, - заботиться о том, чтобы моральная катастрофа одного определенного метода социализма не стала катастрофой социализма вообще" 20 .

Исторический смысл возрождения народничества XX в., олицетворяющего социалистический идеал, Вишняк и его единомышленники видели в отделении социализма от марксизма (не всегда адекватно понятого), в разрушении представлений русской социал-демократии о тождестве социализма и марксизма.

Вишняк объяснял эту позицию русской социал-демократии тем, что она воспринимала марксизм как метод, приняла его социально-экономическую систему, в то время как на Западе социализм не был связан с тем или иным миросозерцанием, и он был возможен без марксизма, как и марксизм без социализма.

В международном социализме немарксистский социализм, признающий первенство этического начала, приоритета "гуманистического над техническим, героического над природным", по мысли авторов "Современных записок", всегда занимал первенствующее место. Марксизм не был господствующим течением, он не был даже достаточно распространен в странах романской, англосаксонской и скандинавской культуры. Традиция британского социализма шла не от Маркса или Гейдмана, а от Оуэна и Кер-Гарди; французский социализм "гораздо интимнее" был связан с сен-симонистами, Пвером Леру, Бланки, Вайяном и Жоресом, нежели с Гэдом и Лафаргом 21 . Немарксистское направление социализма Вишняк считал характерным и для русского народничества.

Своим идейным предтечей авторы журнала признавали Ж. Жореса, являвшегося последователем Ф. Лассаля. Социализм и Лассаля, и Жореса учитывал многообразие (плюрализм) противоборствующих в человеке и обществе начал, отдавая приоритет этическому. Крупный политический деятель, профессор философии, вождь французской социалистической партии и создатель известной "Социалистической истории Французской революции" (первой попытки социальной интерпретации революции), Жан Жорес отличался не только огромной эрудицией, но и широтой подхода к анализу общественной жизни. В своих взглядах Жорес испытал влияние марксизма, экономического материализма, одним из немногих историков своего времени считал необходимым сочетать изучение экономической и социальной истории, синтез материалистического и идеалистического истолкования истории. В историческом процессе особую роль отводил личности и индивидуальному началу. Его привлекали идеи экономической подоплеки социальных изменений, народолюбие, идеализм и моральная направленность преобразовательной деятельности 22 . Крайности революции и террор вызывали у мыслителя отрицательное отношение. Антагонизм разных социальных сил, выдвижение на первый план интересов пролетариата он также не одобрял. Он был сторонником "широкой примирительной программы" согласованных действий разных слоев общества. Свои взгляды Жорес мечтал увидеть реализованными в социалистическом идеале. Этот подход и идеи Жореса импонировали неонародникам-эмигрантам. В своих построениях они во многом опирались на культурно-гуманистическую традицию социализма Жореса.

Идеи демократического социализма разделяли Э. Бернштейн, К. Каутский, О. Бауэр. Их мнениям следовали и постоянно ссылались на них эмигрантские авторы. Они глубоко чтили бернштейнианские мысли о социализме, подчеркивая, что "весь социалистический мир" признал Бернштейна последователем Лассаля и Жореса, крупным теоретиком социализма в отличие от ортодоксальных марксистов, обвиняющих Бернштейна в оппортунизме. Вишняк ссылался на мнение Каутского, признающего жизнеспособность социалистических идей Бернштейна. "Даже сакроментальное изречение Бернштейна: конечная цель социализма - для меня ничто, движение - все - Каутский склонен ныне благожелательно истолковать в духе священных марксовых слов о том, что один шаг в реальном движении ценнее дюжины программ", и что рабочий класс не имеет своей целью осуществить какие-либо идеалы, а лишь освободить элементы нового общества" 22 .

В общественно-политическом плане и Бернштейн, и Каутский, и Бауэр отвергали марксово учение о классовой борьбе и диктатуре пролетариата, полагая, что пролетариат не способен организовать производство, а пролетарская революция может привести и привела к хаосу и разрушению производительных сил.

Представления авторов "Современных записок" о социализме, как уже отмечалось, многоплановы и содержат широкий круг проблем, связанных с его утверждением. В их ряду находятся и условия, необходимые для построения "истинного", отличного от большевистского, социализма в России.

В "Современных записках" подчеркивалось, что социализм, а также демократия не являются "конечной" целью истории человечества, так как даваемые ими ответы не исчерпывают запросов человеческого духа. Вишняк отмечал, что социализму и демократии приходится разделять общую судьбу человеческих достижений. "Чем тоньше и совершеннее становились методы человеческого познания, тем отчетливее укреплялось убеждение в том, что, если устремления человека и человечества беспредельны, самым его достижениям положены определенные грани природой предмета и свойствами субъекта" 24 .

Вишняк диалектически подходил к рассмотрению человеческой личности, которая находилась в центре неонароднической теории общественного переустройства. Человека он считал шире социалистической системы мер и оценок. "Гармонически развитая, творящая личность не исчерпывается социализмом. Он только одно из ее проявлений. В человеке изначально заложена трагическая антимония. Человек жаждет духовной свободы и земного "социально-политического" благоденствия, причем такой свободы, которая нередко исключает благоденствие, и такого благоденствия, которое не всегда уживается со свободой. Той же антиномией отмечено и творчество человека. В творчестве личность распускается, цветет и зреет. Но в том же процессе творчества, оформляясь и определяясь, личность ограничивается. В творчестве - изначальная свобода и в нем же косность преемства и традиций" 25 .

Центральной идеей журнальных статей являлась мысль о том, что назначение социализма заключается прежде всего в уничтожении всякого рода эксплуатации и угнетения. "Каутский уже полтора десятка лет тому назад... имел мужество заявить, - разъяснял содержание социализма Вишняк, - что "строго говоря не социализм составляет нашу конечную цель, а устранение всякого рода эксплуатации и угнетения, будут ли они направлены против какого-либо класса, партии, пола или расы"" 26 . Для Каутского, в отличие от большевиков, подчеркивал он, уничтожение частной собственности на средства производства не было абсолютным требованием, а главным всегда было освобождение пролетариата и человечества. В подтверждение этой мысли Вишняк ссылается на Эрфуртскую программу, написанную Каутским, где в качестве конечной цели провозглашалось уничтожение всякого вида гнета и эксплуатации применительно ко всем категориям населения. Эту же мысль развивала в своих статьях Е. Кускова, утверждая, что социальные проблемы всего общества нельзя перекрывать решением лишь рабочего вопроса 27 .

Глубоко ошибочным представлялось Е. Юрьевскому (Н. В. Вольскому), автору многочисленных статей о Советской России, требование марксистского социализма об обязательном переходе средних классов на точку зрения пролетариата, поскольку интересы одного класса не отражают интересов всех трудящихся. "В стремлении монизировать воззрения одной только "точкой зрения пролетариата" он (марксистский социализм. - М. В.) логично пришел в России к созданию тяжких форм обязательной, деспотической, тоталитарной идеологии... Марксизм изображал рабочего фабрики и завода в виде своего рода высшей избранной расы, сосудом,
полным неслыханных моральных и социальных добродетелей, классом, призванным к великой исторической миссии. Отсюда и родилась мораль, которую особенно проповедовал Ленин и Сталин: ради интересов избранного класса, наделенного особой высшей миссией, может быть допущена самая большая гнусность: цель оправдывает средства" 28 .

В статьях правоведа Г. Гурвича особое внимание уделялось проблемам собственности при социализме, рассматриваемым и в плане регулирования человеческих взаимоотношений. Признавая эту проблему кардинальной, он полагал, что "настоящий" социализм должен бороться не против частной или индивидуальной собственности, а исключительно с "противоестественным превращением" власти человека над другим человеком 29 .

Общегуманитарный подход к социализму журнала неизбежно выдвигал проблему "нового человека". "Не только новый строй, но и новый человек необходимы для того, чтобы получился социализм или "строй социальной гармонии и солидарности". О необходимости формирования гуманистического сознания нового человека, воспитания в нем этических идеалов писалось во многих статьях журнала.

Авторы "Современных записок" исходили из того, что социализм не может быть утвержден чьей-либо волей, актом власти, как это декларировали и пытались осуществить большевики.

Опираясь на труды О. Бауэра ("Путь к социализму"), К. Каутского ("Пролетарская революция", "Терроризм и коммунизм", "Большевизм в тупике"), они уделяли существенное внимание вопросу генезиса социализма, его происхождении и истоках. В этой связи возникал вопрос о соотношении социализма и капитализма. "Истинный" социализм должен "вырастать" из капитализма; капитализм надо не свергнуть, а "заместить", созидание должно не следовать за разрушением, а предшествовать ему; социалисты не должны разрушать капиталистическую организацию производства, особенно, если не создана его социалистическая организация, способная столь же совершенно, как при капитализме, вести производство. "Из пор капитализма пробивается и растет социализм, - писал Е. Юрьевский. - Мы стоим на грани двух эпох. Одна исчезает. Другая все более надвигается. "Две эпохи" не означают двух абсолютно несравнимых социальных, технических, культурных содержаний. Такого противоположения никогда не бывает в исторической действительности" 30 .

Разрушение капитализма при взятии пролетарской власти западноевропейские социалисты (К. Каутский, О. Бауэр и др.) и их эмигрантские последователи считали не только ошибочным, но и "злостным" актом. Пролетариат, разрушая капитализм, вредит не только капиталистам, но и самому себе. "Там и до тех пор, -писал известный экономист С. Загорский, - где и пока социалистическое производство невозможно, сохранение капиталистического производства является настоятельной необходимостью и для пролетариата" 31 . Это диктовалось существованием общих интересов пролетариата и капиталистов как в периоды расцвета, так и кризисов, несмотря на антагонизмы между трудом и капиталом. Не только капиталистическое, но и социалистическое производство могло существовать лишь в системе составляющих его компонентов.

В работе "Терроризм и коммунизм" Каутский при рассмотрении вопроса об экономической замене капитализма социализмом выделял два момента, связанные с собственностью и организацией производства. Отмена частной собственности на орудия производства и переход их в общественное достояние в форме государственной коммунальной или кооперативной собственности должна сопровождаться изменением организации производства 32 .

Предваряя мысли своих эмигрантских последователей, Каутский утверждал необходимость существования материальных и моральных предпосылок высокоразвитого капитализма для создания социализма. К ним относились не только уровень организации производства, но и наличие пролетариата, сознающего свои обязанности по отношению ко всему обществу, выработки в нем привычки дисциплины и самоуправления "достаточно интеллигентного... для того, чтобы отличать возможное от невозможного, научно образованного стойкого характером вождя от бессовестного невежественного демагога" 33 . В многосложный процесс строительства социализма должно быть включено политическое, национальное, религиозное и культурное, хотя и разновременное, раскрепощение и обновление общества.

Социализм рассматривался эмигрантскими учеными и как явление культуры. Об этом много размышляли В. Руднев, Г. Федотов. В их статьях строительство социализма органично связывалось с возрождением религии, с обязательным освобождением людей от тиранического догмата обязательной безрелигиозности. "Социализм есть не только программа социально- экономических реформ, но и призыв к нравственному обновлению... не производство должно быть готово к социализму... к нему должна созреть душа" 34 . Отсутствие этих условий не может привести к успешному строительству социализма.

Касаясь оценки советского социализма, Каутский отмечал, что процесс социализации в России после 1917 г. был рассечен на две части. "Они (большевики. - М. В.) сначала поступили по преподанному Стенькой Разиным образцу, а затем принялись восполнять организацию. Что было тесно связано и могло действовать лишь в неразрывном единстве, было разорвано [...] Производства и отрасли промышленности подвергались экспроприации без предварительного исследования того, возможна ли их социалистическая организация" 35 .

Размышления о содержании социализма сопровождались постановкой вопроса о соотношении социализма и либерализма. Для привычного советского восприятия подобная постановка вопроса представлялась безграмотной и нелепой. Между тем она исходила из сущности немарксистского социализма, проводниками которого являлись эмигрантские ученые. Социализм, призванный уничтожить эксплуатацию и бесправие всех трудящихся, неизбежно должен сохранить и использовать экономические, политические, правовые и культурные завоевания демократических государств. Не случайно в связи с рассмотрением этой темы Вишняк приводит высказывание Ж. Жореса: "Социализм - логическое развитие демократии". Аналогична и ссылка на Б. Кистяковского, утверждавшего, что "между социализмом и демократическим правовым государством нет принципиальной разницы, - разница только в количестве и степени. Вишняк опирается также на труд Д. Макдональда, английского политического деятеля лейбористских правительств, "Le socialisme et la Societe". По мысли Макдональда, разделяемой Вишняком, "демократическая работа либерализма" служит базой социалистического государства; индивидуальная мораль евангелизма дает основание общественной морали социализма, а организация капиталистического производства является почвой социалистической политической экономии и организации распределения 36 . В наследие либерализма вводились также элементы правового, религиозного, психологического и морального содержания.

Для Вишняка и его единомышленников закономерен вывод Макдональда: "Социализм - естественный наследник либерализма и демократии и потому ему естественно сохранить все их длительные ценности". По мнению Вишняка, "демократия получает свое наиболее полное выражение в социализме" 37 . В подтверждение этой мысли он приводит примеры из практики английского парламента, ставившего в порядке дня вопросы, общие с социалистической программой.

Установление демократии эмигрантские авторы считали одним из обязательных условий построения нового социализма. "На путях к социализму нельзя перескочить через демократию, как нельзя перескочить через развитые формы народного хозяйства, которые в свою очередь являются необходимой предпосылкой самой демократии. И, если закон диктатуры - это закон отсталых стран, то их законом не может являться социализм" 38 .

В понятие демократии авторы "Современных записок" включали сложный комплекс вопросов: характер политической власти, представительные учреждения, правовую культуру, права граждан и т.д. Они отмечали, что демократия и ее составные элементы не являются идеальной моделью современного политического устройства. Формы демократии имеют всегда конкретно-историческое содержание, пройдя свой путь развития.

Посвящая свои статьи этой теме, Вишняк и Ст. Иванович рассматривали этот вопрос в историческом ракурсе и полагали, что даже при радикальных формах правления нормы политической демократии попирались всегда. Антидемократические тенденции имели в истории глубокие корни. Это заключение они выводили из знаний как всемирной, так и российской истории.

Вишняк писал, что "Платоновская республика, руководимая лучшими философами и учеными; средневековое, религиозное и сословное возрастание, по которому один праведный или избранный стоит тысячи грешников или отверженных; просвещенный абсолютизм "первых слуг своего народа", направлявших ограниченный разум подданных по собственному "многомятежному хотению" или своему личному пониманию "блага народа" и "raison d'etat"; или наполеоновская формула: следует исполнять волю народа, но воля эта известна не народу, а императору; ...гладстоновский либерализм, "доверяющий" народу, но "умеряющий" свое к нему доверие собственным "благоразумием"; не говоря уже, конечно, о большевистско-фашистской подмене "воли народа"... творчеством небольшой, но хорошо вооруженной и организованной инициативой ком. или фаш. ячейки" - все это лишь различные костюмы, в которые история облекала древнюю, как сам человек, противоборствующую его жажде свободы и благоденствия стихию. Все это лишь разные исторические варианты преодоления демократии путем ее упразднения" 39 .

Эта историческая традиция характерна и для истории социализма в России. История социалистической мысли в нашей стране всегда была окрашена борьбой с демократией. Особенностью этой борьбы было то, что "разочарованию в политической демократии всегда сопутствовало стремление к осуществлению социальной революции и ослаблению веры в творческую роль государства и политических методов борьбы. В практике социализм являлся учением бедных и обиженных, он развивался и креп как реакция против политического строя в защиту экономического. "Демократия - идеология буржуазии; бедным нужен социализм, богатым - демократия" 40 . При этом Иванович подчеркивал, что социализм понимался не как проблема политического устройства, а проблема собственности. Эта идея впервые была высказана Прудоном, ей следовали Маркс, Энгельс, Бабель и др. Пафос борьбы всех политических революций состоял в стремлении к экономическому равенству. Лишь постепенно в идеологию социализма вводились элементы политической демократии. Исключение составляла только группа "Освобождение труда" Плеханова, поставившая вопрос о политической демократии при строительстве социализма. Рассматривая демократию как необходимое условие учреждения социализма, авторы журнала далеки были от ее идеализации. Политическую демократию они считали лишь формой правления, соответствующей определенному уровню культуры, и не свободной поэтому ни от одного из человеческих пороков или добродетелей. Как форма культуры демократия стремится быть устойчивой. Следовательно она не может и не должна быть безучастной к народной психологии.

Чрезвычайно важным было утверждение Вишняка и о том, что политическая демократия "частичная, дефектная", если она не восполнена демократией социальной. "Всякий порядок, упраздняющий политическую демократию, отнимает тем самым возможность исправления и восполнения ее недостач. Трудящийся, как элемент демократии и как особая категория граждан, имеет, конечно, свои особые интересы, для охраны которых существует и социальная категория "социальных" прав. Но трудящийся или "производитель", противополагающий свои интересы интересам гражданина, отрицая чужую политическую свободу, вместе с демократией выкидывает за борт и возможность своего социального освобождения" 41 .

Понятие демократии Вишняк рассматривал как систему взаимодействия многих элементов, полагая, что в этой системе не может быть места для "суверена", для абсолютного верховенства одного начала - правительства или парламента, индивида или народа. Иная позиция, с его точки зрения, - результат либо анархизма, либо неуемных политических страстей. "Только единое абсолютно и может быть суверенно. И только множественность относительна: каждый из элементов обусловлен другим и ему соотносителен" 42 .

Размышляя об этом, Вишняк обращался к труду известного шведского государствоведа Еллинека, который в своем труде "Конституции, их изменения и преобразования" (1907) писал о соотношении исполнительной и законодательной власти, о тенденции к усилению при конституционном развитии правительственного влияния и о необходимости в практической государственной деятельности прежде всего сотрудничества властей. Вишняк связывал это с тем, что законодательная и правовая система, исполнению которой часто отводится ведущая роль, в практике общественной жизни не всегда соответствует провозглашенным нормам.

Характеризуя состояние современной демократии, Вишняк отмечал две основные черты: концентрацию государственной власти и ее одновременную демократизацию, т.е. расширение базы, на которую власть опирается. В качестве примера он приводил опыт английской демократии.

В связи с проблемой демократии неизбежно возникал вопрос о государстве, его форме и роли в социалистических преобразованиях.

Авторы статей отмечали, что как российская, так и западная социалистическая традиция развивалась в недооценке положительного значения политических, государственных преобразований и в переоценке революционного момента, в признании "его возможностей и перманентной благостности" для целей социального освобождения трудящихся 43 .

Русскому сознанию, всем течениям общественной мысли России XIX в., по мнению Вишняка, было свойственно представление об особом пути развития России. Представления о религиозных, философских, исторических, экономических основаниях русской истории, отдаленных друг от друга "и по времени, и по духовным влечениям", приводили русских мыслителей к одному выводу - у России особенная стать, проявлявшаяся и в особенностях самодержавия, и православия, и народности, и капитализма и т.д. Вишняк отмечал как традицию русского общественного самосознания враждебное или в лучшем случае "опасливое отношение к государству" 44 .

В ходе этих размышлений Вишняк пришел к выводу о том, что скептическое отношение к благам политической свободы в России в течение долгого времени сочеталось с сочувствием идее социальной монархии, т.е. освобождения народа по велению царя. Эту мечту лелеяли славянофилы, Герцен, непродолжительное время Чернышевский, даже Бакунин. Этим же Вишняк объяснял "необычное положение в истории России", при котором сторонники конституционализма (ограниченного) оказались крепостниками (М. Шувалов, Орлов-Давыдов, Валуев) в то время как противниками конституции стали не только "крайние" анархисты и социалисты, но и умереннейшие либералы, проводившие крестьянскую реформу. "До самого, можно сказать, двадцатого века, - писал Вишняк, - сохранил силу "завет" Пестеля о том, что конституционная монархия хуже самодержавной, потому что она, во-первых, прикровеннее, а, во-вторых, в ущерб народу дает особое значение "аристократиям всякого рода"" 45 .

Отталкивание от государства было характерно и для утопических социалистов Запада. Сен-симонисты отрицали народовластие, сторонники Оуэна образ правления считали несущественным для проведения социальной реформы; возлагались надежды на Наполеона и Луи Филиппа (Фурье), на Меттерниха (Оуэн) и т.д.

Вишняк отмечал и нигилистическое отношение Маркса, Энгельса и Ленина к социалистическому государству. "И после почти восьмилетнего аракчеевски- крепостнического режима коммунистов, естественно, - писал Вишняк, - психологически понятно и исторически, может быть, неотвратимо новое, стихийное отталкивание не только от "социалистической" республики, но и от всякой государственности" 46 . Здесь же Вишняк делает интересное наблюдение о причинах анархической природы и противогосударственных инстинктов русского народа. "Надо вдуматься и понять, - писал он, - что бунташная Россия - производное от российского самовластия. Когда нет других путей и средств борьбы с несовершенствами существующего строя, тогда, и только тогда, родятся и крепнут духи мятежа", которые способствуют росту идеологических и психологических антиэтатических настроений 47 .

Подобная традиция, рассмотрению которой уделялось в "Современных записках" значительное место, не исключала признания необходимости сильного государства при социализме. Сильная правительственная власть не противоречила демократии, служившей основой социализма. В качестве примера Вишняк приводил примеры Швеции, Швейцарии и Соединенных Штатов.

Однако, сильная государственная власть не должна быть основана на диктатуре. Мысль о том, что социализм не может строить свою политическую систему на диктатуре, что демократия и диктатура - два непримиримых начала, по существу пронизывают статьи авторов "Современных записок", писавших на эту тему. Эта точка зрения опиралась прежде всего на позицию Каутского, который писал, что "личная диктатура и демократия несовместимы. Это относится и к советской демократии". По его мнению, "демократия [...] единственный метод, при помощи которого могут быть выработаны высшие формы жизни, для культурного человека воплощаемые социализмом. Диктатура ведет лишь к такого рода... социализму, который называют азиатским социализмом" 48 .

1920 - 1930-е годы были отмечены кризисом западноевропейской государственной системы. Это фиксировали и авторы "Современных записок". Кризис демократии они рассматривали как кризис человеческого духа, который приводит в движение политические учреждения. Преодоление кризиса демократии Вишняк видел не в отступлении от ее принципов, а в "дальнейшем последовательном и крайнем их развитии" 49 , а также в освобождении понятия социализма от приоритетной роли экономического начала. "Демократии нужен социализм, чтобы он освободил человечество от экономики. Социализму нужна демократия, чтобы она наполнила этого освобожденного человека богатством своего культурно-исторического содержания" 50 . Недооценку демократии он называл "гордыней базиса", определяемой психологией, а соотношение понятий - демократия и социализм - признавал "двумя ликами свободы".

Вторым важным условием будущего социализма Иванович считал отрицание революции в утверждении социалистического строя. Социализм может быть утвержден лишь мирным путем, постепенными мероприятиями демократического государства.

Решение вопроса о неизбежности и целенаправленности революции при социалистическом переустройстве общества также базировалось на мнениях Каутского и Бауэра.

Вишняк отмечал, что в своем труде "Пролетарская революция" борьбу более радикальных против более умеренных Каутский объявляет борьбой "невежественных, неопытных, неорганизованных... наиболее ее отсталых слоев пролетариата против опытных, организованных, вышколенных, против наиболее высоко развитых его слоев". Каутский, - продолжает свою мысль

Вишняк, "можно сказать, глумится над революционнейшими из революционеров", для которых революция без резни и террора -не настоящая революция 51 .

Отношение к подобной революции как к неизбежному и магическому акту в преобразовательных целях Иванович считал глубоко ошибочным.

"Не революция, - писал он, - привела к концу 18-го года к капитализму, не революция приведет в свое время к социализму". Революция не создает новых социально-экономических форм, а только устраняет "политические остатки прежних хозяйственных институтов" 52 .

На страницах журнала подчеркивалось глубокое различие между политической и социальной революцией. Опираясь на мнение Бауэра, Иванович и Вишняк отмечали, что политическая революция - дело насилия, "шаг отчаяния масс", "варварство революционного процесса, происходящего от безысходности и политического тупика, социальная же революция - итог конструктивного и организованного труда 53 .

Разделение этих терминов авторы "Современных записок" выводили из основополагающей мысли о том, что понятие социальной революции связано с представлением об уровне развития старой экономической стадии, способной перерасти в новую, как о революции "от богатства", "от исполнения капитализма". "Логическое и политическое ударение при этом, - подчеркивал Иванович, - состоит не в том, что уже невозможен капитализм, а в том, что уже возможен социализм". Непременным условием подобного социального преобразования является также зрелость класса, который претендует на руководство новым обществом, так как социально-экономические отношения нельзя приспособить к уровню сознания революционного авангарда одновременным или единовременным актом политического насилия" 54 .

Исходя из этих рассуждений, Иванович считал возможным и даже необходимым отказаться от термина "социальная революция", поскольку он мифичен, а сочетание этих двух слов противоречит друг другу. "Социальной революции не было и быть не может", если употреблять слова в их действительном значении, а не по той роли агитационного возбудителя, которую они играют в повседневной практике всякого политического движения" 55 . В этом традиционном практическом смысле понятие "социальная революция" может быть связано лишь с "жестокой неудачей" и примерами могут служить Парижская коммуна 1871 г., русская, венгерская и баварская республики.

Вполне естественно, что представления большевиков, отождествляющие социальные преобразования с завоеванием политической власти, эмигрантские ученые считали обреченными на неудачу. Установленная в результате революции 1917 г. в России диктатура пролетариата, по мысли Ивановича, не имела реальной основы для будущей социальной революции и ее следовало квалифицировать как социальную контрреволюцию.

Вопрос о том, утвердятся ли высшие социалистические формы общественной жизни "от нищеты" революции или "от богатства" и полноты капиталистического развития эмигранты справедливо признавали одним из решающих вопросов миросозерцания социализма, неизбежно связанных с особой окраской мышления.

Отрицание революции как способа установления социализма не означало пренебрежения к революционному процессу вообще и, в частности, к российскому. В эмигрантской историографии шла оживленная дискуссия о большевистской революции, ее сущности и особенностях, о соотношении февральской и пролетарской революций. Но это - предмет специального рассмотрения.

Воплощение нового социалистического идеала немарксистского социализма авторы "Современных записок" видели прежде всего в Швеции и частично во "вкрапленных в толщу современного капиталистического строя кусках" Англии, Америки, Франции и других стран. В этом "новом" социализме осуществлялась идея эволюционного развития, экономической подготовленности нового строя капитализмом, равноправия всех социальных слоев без давления пролетариата, его культурного развития и демократии для всех трудящихся.

Осуществление именно этих идей журнал "Современные записки" признавал непременным условием утверждения социализма в постбольшевистской России.

1 Осоргин М. Пятьдесят // Последние новости. 1923. 25 нояб.

2 От редакции // Соврем. зап. 1920. N 1. С. 1.

3 Иванович Ст. Опыт практического социализма // Соврем. зап. 1925. XXIV. С. 403.

4 Вишняк М. Миф Октября // Соврем. зап. 1927. XXXIII. С. 384.

5 Иванович Ст. Царство социальной иллюзии (опыт по психологии большевизма // Соврем. зап. 1921. V. С. 198 - 200; Вишняк М. О социализме, советском и ином//Соврем. зап. 1937. XIV. С. 390; Он же. На Родине//Соврем. зап. 1921. VII. С. 350; Он же. Миф Октября // Соврем. зап. 1927. XXXIII. С. 363 - 365.

6 Вишняк М. Политика и миросозерцание (о "русском социализме") // Соврем. зап. 1928. XXXVI. С. 424.

7 Иванович Ст. Царство социальной иллюзии (опыт по психологии большевизма) // Соврем. зап. 1921. V. С. 200.

8 Бицилли М. Критика и библиография // Соврем. зап. 1928. XXXIV. С. 521.

9 См.: Каутский К. Большевизм в тупике. Берлин, 1930. С. 18; Он же. Терроризм и коммунизм. Берлин, 1919. С. 56.

10 Каутский К. Терроризм и коммунизм. С. 70; Он же. Большевизм в тупике. С. 107 - 111; Иванович Ст. Из размышлений о революции // Соврем. зап. 1935. LVIII. С. 404 - 405; Вишняк М. На Родине // Соврем. зап. VII. С. 347.

11 Вишняк М. Миф Октября. С. 370.

12 Вишняк М. На Родине // Соврем. зап. 1921. V. С. 338 - 339.

13 Иванович Ст. Четыре года // Соврем. зап. 1921. VIII. С. 205.

14 Талин В. (Иванович). Победители и побежденные // Соврем. зап. 1927. XXXIV. С. 415 - 421.

15 Вишняк М. Миф Октября. С. 366 - 367.

16 Иванович Ст. Царство социальной иллюзии... С. 200.

17 Вишняк М. Миф Октября. С. 367.

18 Иванович Ст. Пути русской свободы // Соврем. зап. 1936. LX. С. 398.

19 Загорский С. К социализму или к капитализму // Соврем. зап. 1927. XXXI. С. 377.

20 Каутский К. Терроризм и коммунизм. С. 204.

21 Вишняк М. На Родине и на чужбине (программные разногласия) // Соврем. зап. 1924. XXI. С. 308 - 309; Он же. О социализме, советском и ином. С. 392.

22 Кареев Н. Французские историки второй половины XIX века и начала XX века. Л., 1924. С. 216 - 223; Далин В. М. Историки Франции XIX - XX веков. М., 1981. С. 129, 165, 296.

23 Вишняк М. Русский социализм и государство // Соврем. зап. 1925. XXIII. С. 382.

24 Вишняк М. Оправдание демократии // Соврем. зап. 1923. XVI. С. 334.

25 Там же. С. 332.

26 Вишняк М. О социализме, советском и ином. С. 375; Он же. Оправдание демократии. С. 330 - 331.

27 Кускова Е. Скачок в неизвестное // Соврем. зап. 1931. XLVII. С. 158.

28 Юрьевский Е. Чем может быть сейчас социализм // Соврем. зап. 1939. LXIX. С. 313 - 314.

29 Гурвич Г. Социализм и собственность// Соврем. зап. 1928. XXXVI. С. 362.

30 Юрьевский Е. Чем может быть сейчас социализм? С. 300.

31 Загорский С. К социализму или к капитализму. С. 377.

32 Каутский К. Терроризм и коммунизм. С. 163 - 164.

33 Там же.

34 Руднев В. Религия и социализм // Соврем. зап. 1928. XXV. С. 488; Федотов Г. Социальный вопрос и свобода // Соврем. зап. 1931. XLVII. С. 421 - 438.

35 Каутский К. Терроризм и коммунизм. С. 165 - 166.

36 Вишняк К. Оправдание демократии. С. 333; Он же. О социализме, советском и ином. С. 376 - 386.

37 Вишняк М. Оправдание демократии. С. 333.

38 Иванович Ст. О диктатуре // Соврем. зап. 1922. X. С. 256.

39 Вишняк М. Оправдание демократии. С. 348 - 349.

40 Иванович Ст. Демократизация социализма // Соврем. зап. 1922. XII. С. 212.

41 Вишняк М. Оправдание демократии. С. 347 - 348.

42 Вишняк М. Кризис власти // Соврем. зап. 1926. XXIX. С. 48.

43 Вишняк М. Русский социализм и государство // Соврем. зап. 1925. XIII. С. 377.

44 Там же. С. 372 - 373.

45 Там же. С. 374.

46 Там же. С. 376 - 377.

47 Там же. С. 377.

48 Каутский К. Терроризм и коммунизм. С. 183, 225 - 226.

49 Вишняк М. Оправдание демократии. С. 349.

50 Иванович Ст. Демократизация социализма. С. 233.

51 Вишняк М. Русский социализм и государство. С. 377 - 378.

52 Иванович Ст. О диктатуре. С. 240.

53 Вишняк М. Русский социализм и государство. С. 378; Иванович Ст. Сумерки русской социал-демократии// Соврем. зап. 1921. VI. С. 119.

54 Иванович Ст. Сумерки русской социал-демократии. С. 117 - 119; Он же. О диктатуре. С. 241.

55 Иванович Ст. О диктатуре. С. 240.