Пейзаж в литературном произведении

           По дороге Бильбо посматривал по сторонам,  чем  бы  закусить:  черная

смородина только цвела, орехи еще не созрели, ягоды боярышника не поспели.

Бильбо пожевал щавеля, зачерпнул воды из  горного  ручейка,  пересекавшего

тропинку, и даже проглотил три ягодки земляники, но голода не утолил.

            Они шли и шли. Неровная каменистая  тропка  пропала.  Исчезли  кусты,

высокая трава  между  валунами,  участки  дерна,  обглоданного  кроликами,

исчезли чебрец и шалфей, мята и желтые горные розочки.  Путники  очутились

на широком крутом склоне, усеянном камнями - остатками оползня. Когда  они

начали спускаться, камни и щебень  посыпались  у  них  из-под  ног.  Потом

заскакали обломки камней покрупнее, приведя в движение осыпь, потом  стали

срываться большие глыбы. Вскоре весь склон  выше  и  ниже  их  тронулся  с

места, и они поехали вниз, среди пыли, треска и грохота скачущих камней.

            Спасли их деревья.  Путники  докатились  до  границы  сосновой  рощи,

переходившей внизу, в долине,  в  густой  темный  лес.  Одни  задержались,

уцепившись за нижние ветви деревьев, другие (в том числе маленький хоббит)

спрятались за стволы, чтобы  укрыться  от  грозного  наступления  валунов.

Вскоре опасность миновала, осыпь остановилась, лишь  далеко  внизу,  среди

папоротника и корней деревьев, еще слышался отдаленный грохот  сорвавшихся

камней.

Дж.Р.Р.ТОЛКИЕН

ХОББИТ, ИЛИ ТУДА И ОБРАТНО

            Собрав последние силы, я пошел за капитаном; к через несколько минут мы вскарабкались на горный пик, метров на десять взметнувшийся над скалистым массивом.

            Я оглянулся. С той стороны, откуда мы пришли, высота склона была не более семисот или восьмисот футов от уровня дна. Но по другую сторону гора была вдвое выше, поднимаясь отвесно над уровнем глубокой впадины в этой части Атлантического океана. Перед моими глазами расстилалось необозримое ярко освещенное пространство. Гора, на которой мы стояли, была вулканом.

            Футах в пятидесяти от горной вершины, среди настоящего ливня камней и шлака, из широкого жерла кратера изливались потоки лавы, низвергавшиеся по склонам вулкана огненными каскадами в лоно вод. Вулкан, как чудовищный факел, освещал, куда хватает глаз, равнину, лежавшую у его подножия.

            Я сказал, что подводный вулкан извергал расплавленную лаву, но не пламень. Для пламени необходим воздух, насыщенный кислородом, и огонь в жидкой среде не горит. Но потоки раскаленной добела лавы при соприкосновении с водой образуют водяные пары. Образовавшиеся пары быстро рассеивались, а потоки огненной лавы растекались до самой подошвы горы, подобно потокам лавы при извержении Везувия, изливающимся на Торре дель Греко.

            И тут перед моими глазами возник мертвый город: развалины зданий с обвалившимися крышами, обрушившимися стенами; руины храмов с осевшими арками, с колоннами, поверженными на землю, но не утратившими солидных пропорций тосканской архитектуры; вдали - гигантские остовы водопровода; у подножия вулкана, занесенные илом, останки Акрополя, предвосхитившего Парфенон; а далее - следы набережной, все приметы приморского порта, служившего убежищем для торговых судов и военных трирем; а еще дальше - длинные ряды рухнувших зданий, пустынные провалы бывших улиц, - новая Помпея, скрытая под водами! И она возникала передо мною волею капитана Немо!

     Где я? Где? Я хотел знать это, хотел спросить об этом, хотя бы пришлось сбросить с головы защитный шлем!

     Но капитан Немо уже подходил ко мне и знаком остановил мою руку. Затем, подняв кусок мелового камня, он начертал на черной базальтовой стене одно лишь слово: АТЛАНТИДА.

Жюль ВЕРН

ДВАДЦАТЬ ТЫСЯЧ ЛЬЕ ПОД ВОДОЙ

            Восход солнца на Сомате, все равно какого -- белого  или желтого -- это

зрелище,   уступающее  лишь  закату.   Вначале  вспыхивают  вершины  гор  --

кристаллический  песок перемалывает  первые  лучи света, окутываясь радужным

сиянием. Чем выше поднимается солнце, тем ниже сползает разноцветная пелена.

В черном,  усыпанном звездами  небе горы сверкают, как  драгоценные камни на

бархатной  подкладке. Но вот  над  острыми, изломанными скалами показывается

краешек солнца --  белого или желтого,  в зависимости от времени года.  Небо

наполняется   густой  синевой,   а  между   разноцветными,  нарядными,   как

карнавальные  одежды, горами возникает тускло-серая, медленно текущая лента.

Сухая река течет еще ленивее и  спокойнее, чем равнинные реки на Земле. Даже

водопады, которых немало  в  низовьях Оранжевых  гор, производят впечатление

чего-то  сонного  и неторопливого. Поток падает со  скал  медленно  и  почти

беззвучно, словно русло реки  наполняет легкая, невесомая пыль. Впрочем, так

оно и есть.

СЕРГЕЙ ЛУКЬЯНЕНКО

СТЕКЛЯННОЕ МОРЕ